Про иеговистку, чудотворную икону и блудные помыслы.
«Мы домогаемся не победы, а возвращения братьев,
разлука с которыми терзает нас.»
Св. Григорий Богослов.
1997 г.
Асфальтовая дорожка шла между корпусов - хрущевок - ни свернуть, ни скрыться от приближающегося торнадо Варваре никак не выходило.
Торнадо неминуемо приближалось. Именовалось оно Анаидой. Раньше был человек как человек; боевой, веселый с вечной жаждой справедливости, а теперь все эти качества активно работали на неутомимую вербовщицу-иеговистку в деле привлечения новых членов.
«Все. Сейчас начнется", - только и успела тоскливо помыслить Варвара как словесный вихрь обрушился на нее всей своей мощью:
· Как я рада тебя видеть! Что нового? Ты еще в этом мракобесии?! Все еще ходишь туда?! - сыпала вопросами Анаида, нервно поправляя черные волосы. - У меня, ведь, душа болит! Такой человек, как ты, гибнет в православии!
· А что у меня такой агонизирующий вид? - отбивалась Варвара, уже предчувствуя, что основного натиска ей не понести.
И пошло, поехало. Анаида потащила свою жертву к перекладине, прибитой между двумя соснами местными аборигенами, раскрыла потрепанную Библию и, с ловкостью фокусника, вычитывая оттуда нужные места, приступила к просветительской деятельности. Только и слышалось.
· Глава такая-то, стих такой-то.
Уж на что Варвара сама языкатая, а в эту трескотню еле-еле успевала свое вставлять.
· Вы, как язычники, идолам поклоняетесь… - гремела старая подруга хорошо поставленным голосом. - Вот на эту тему в Ветхом Завете…
· Ну, ты скажешь «язычники»! - злилась Варвара, не зная чем отбрить. - Вот, например, Владимирская икона Божьей Матери во время нашествия татар…
· Не смеши меня этими бабушкиными сказками, - строчила Анаида, не вникая, - Все эти выдуманные чудеса от темных сил! - И тут же раскрыла соответствующее место.
Варвара со вздохом озиралась вокруг. Во, тошно-то как! И вокруг ничего подходящего, чтоб на светлую мысль натолкнуло. Только, вон, алкаши у пивной будки трутся и недвусмысленные взгляды на них, двух раскричавшихся сорок, кидают.
Анаида всего этого не видела - заблудшую душу из омута догматизма спасала. Тут не до мелочей пейзажа.
· А ты говоришь «иконы», - закончила она чтение очередного куска, возвращаясь к прозе жизни. - Вот с тобой лично какое-нибудь чудо от икон было? Только не надо рассказывать, что было при царе Горохе.
Варвара уж и рот разинула, чтоб постоять за 2000 -летнюю Мать-Церковь, но почему-то медлила. Факт в защиту иконопочитания вертелся на языке, да только при пересказе мог весь эффект на ноль свести…
…Внешне это выглядело так. Все присутствующие на службе стояли молча. Хор пел Херувимскую песнь.
В углу, над Варварой висел старый потемневший образ «Покров Божьей Матери». А под черепушкой копошились мысли, совсем обратные тому, что в этот момент пелось. Если совсем точно, то Варвару опять мучили блудные помыслы. Вдруг от иконы раздался треск, будто дерево раскалывается. Все стали оборачиваться на шум. К Варваре подошла Элисо, догадавшаяся о ее мысленных потугах, и потребовала.
· Сейчас же пойди и исповедуйся! Не слышишь, икона трещит!
Треск в это время прекратился.
· Это не из-за меня, - слукавила Варвара.
· В ответ треск раздался снова.
Перепуганная Варвара козой отскочила от облюбованного угла и сразу все стихло.
Служба кончилась, оставив вопросы:»Что это было?». Вот и отправилась Варвара к Елене за выяснением:
- Может ли икона трещать сама по себе?
· Может, - последовал ответ без тени удивления и тут же контрвопрос. - Что, "Покров Божьей Матери" трещал?
-Да.
· Наверное, в этом твоя вина. Это чудотворная икона. На моей памяти она уже трещала…. Как-то во время службы около нее стояла одна раба Божья. Вдруг мы все услышали треск. Я каким-то образом почувствовала, что причина в ней, подошла и спросила, обратившись по имени: "Что ты наделала?" И она рассказала, что когда ее мужа посадили, ей пришлось очень туго материально и с ней произошло падение. Теперь она очень переживает и не находит в себе силы покаяться. Треск от иконы придал ей смелости для исповеди. - закончила Елена, а для большей убедительности еще и процитировала по памяти. - Как Филарет, митрополит Московский говорил: "Девство и брак не для всех, но целомудрие для всех."…
… От воспоминаний Варваре еще хуже стало. Вот бы Елену сюда, уж она бы не растерялась какой довод помощнее привести.
А свой личный опыт лучше не вспоминать. Анаида еще чего доброго жалостливую рожу скорчит и скажет:
· Ну вот, что и требовалось доказать. У тебя уже слуховые галлюцинации.
Анаида тем временем, не дождавшись личного Варвариного чуда, тактику поменяла и перешла в контрнаступление - уколола в самое больное.
· Вот скажи, - даже темп речи замедлила, как пантера перед прыжком, - а есть в вашей церкви любовь, такая, как у первых христиан была?
Варвара только вздохнула. Крыть было нечем.
· А- а, то-то же… Нету! Вот приходи к нам, свидетелям Иеговы! Увидишь, у нас совершенная любовь! Нигде такого общества нет!
Варвара только хмыкнула недоверчиво.
· Не надо мне лапшу на уши вешать. Совершенного общества при Иисусе Христе не было. А вы кто такие?
Анаида бросилась было спорить, но потом устало сказала.
· Я, ведь, люблю тебя и твоем спасении думаю. Такие, как ты в будущем веке, обречены.
И Варвара уцепилась за эту идею, как за соломинку.
· Главное, чтоб мы друг друга любили, там пусть нас Господь рассудит, кто прав.
На том и разошлись. Жаль, что в церквях специальных молебнов не служат об отошедших от Православия. Варвара бы длиннющий список подала. А-то спорить, переубеждать - ни красноречия, ни теософской подкованности не имеет.
А может, кто из единоверцев прочтет и воззовет ко Господу:
· Покажи, Господи, рабе твоей Анаиде и всем, кто с ней, красоту Православия, чудотворные иконы и Пасхпльную радость.
Без того, ведь, и жизнь не жизнь. Тем более, что по иеговистскому учению душа после смерти умирает.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
