Он любит дождь.
Когда первые крупные капли попадают на ветровое стекло и громко барабанят по капоту автомобиля, он выключает двигатель и выходит из машины. Он не берёт с собой зонт, просто приподнимает воротник кожаной куртки и идёт по узкой тропинке, ведущей вглубь липовой аллеи, туда, где меньше всего людей.
Он знает - сейчас дождь усилится. Он чувствует кожей, как холодные капли собираются в тонкие струйки и медленно стекают по волосам, попадая за воротник его куртки. Он подходит к знакомой липе, которая, несмотря на свой почтенный возраст, всё также цветёт в это время года, насыщая влажный воздух удивительно-тонким медовым ароматом…
Он открывает чёрный футляр, достаёт из него свой серебряный саксофон и начинает играть. Он играет всегда одну и ту же мелодию, их любимую мелодию, этот блюз… «Блюз дождя» в память о ней, о первой и единственной его любви… Раскидистая крона старой липы, на какое-то время, спасает звучащий инструмент от усиливающегося с каждой минутой дождя, и саксофон рыдает громко, отрешённо, самозабвенно…
Только в дождь он приходит к этой липе, где много лет назад впервые увидел и навсегда полюбил её. Он уверен: сейчас там, на Небесах, она слышит эту прекрасную мелодию любви и плачет от счастья… Через мгновение дождь идёт стеной, саксофон захлёбывается потоками воды. Он опускает инструмент и рыдает, прислонившись к липе, не стыдясь своих слёз, ведь дождь скрывает все следы…
Прочитано 14105 раз. Голосов 8. Средняя оценка: 3,25
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.
